Секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана: иранцы не сдаются

По сообщению Тасним новости, Али Лариджани, советник Верховного лидера революции и секретарь Высшего совета национальной безопасности ИPИ, представитель руководства в этом совете, в подробном интервью KHAMENEI.IR рассказал о событиях периода прекращения огня с режимом, о проблемах и вызовах, с которыми сталкивается Исламская Pеспублика Иран в эти дни, и о том, как их решать, таких как переговоры по ядерной программе, обязанности Высшего совета национальной безопасности, вопрос о Фронте сопротивления, история механизма «снэпбэк», соглашение между Азербайджаном и Арменией, проблема устранения недостатков в обороне и укрепления наступательного потенциала, деятельность политических и медийных движений, а также о главном приоритете страны в решении проблем народа. Некоторые из их вопросов и ответов вы можете прочитать ниже:

Какую важную обязанность выполняет Высший совет национальной безопасности?

Лариджани: Важнейшая задача этого совета – управлять вызовами таким образом, чтобы результатом стала мирная атмосфера для национального развития страны и чтобы люди могли жить предсказуемой жизнью, потому что вызовы существуют всегда; сегодня это может быть война или другие проблемы, вчера это были другие проблемы, есть региональные проблемы, есть международные проблемы. В конечном счёте, методы работы в области дипломатии и условия, в которых действуют силы сопротивления и вооружённые силы, должны представлять собой сочетание всего этого, чтобы были соблюдены национальные интересы страны и, по сути, был обеспечен сбалансированный путь развития или прогресса для страны и правительства. Естественно, теперь, когда мы ввязались в войну и в настоящее время действует режим прекращения огня, это важный вопрос, которому мы должны уделять внимание и создавать возможности, чтобы у противника не возникло желания снова предпринять действия; кроме того, этот вопрос имеет и побочные эффекты, такие как ядерные проблемы, региональные проблемы и другие проблемы.

Будет ли ещё одна война или нет? И после того, будет ли война или нет, второй вопрос: насколько Иран к ней готов?

Лариджани: Ответ на этот вопрос зависит частично от нас, частично от противника, потому что не все находится в наших руках; но самое главное — увидеть, как мы можем отразить войну с помощью мер, которые можно принять.

В любом случае, у нас были хорошие объекты, и противник, несмотря на то, что сам начал войну, с трудом её завершил. Конечно, за рубежом они распространяют слухи о наших больших успехах, но почти все влиятельные страны и народы понимали, что наш противник потерпел стратегическое поражение в этой войне, что, конечно же, имеет свои причины. Этот вопрос выгоден Ирану и может быть привлекательным для противника, поскольку противник, не добившийся стратегического успеха, естественно, стремится вновь добиться успеха каким-либо образом. Как он может быть разочарован? Военные и силовые структуры страны, а также некоторые проблемы, с которыми мы столкнулись в нашей работе, должны быть решены. Поэтому часть нашего времени мы тратим на то, чтобы понять, где были наши проблемы, оценить их точно и реалистично, а затем решить их и укрепить наши собственные объекты. Так что это ещё одна часть работы.

Одним из важных моментов этой войны была стратегия руководства. С первого дня он очень внимательно следил за ситуацией, разрабатывал планы, назначал командиров, следил за ходом войны и общался с народом. Поэтому в сложившихся обстоятельствах это руководство заслуживает полной поддержки, и, конечно же, рациональный аспект этого вопроса также весьма силён.

В сфере обороны Высший совет национальной безопасности принял важное решение о создании Совета обороны. Этот Совет обороны является подразделением Высшего совета национальной безопасности, и его задача заключается исключительно в решении вопросов обороны, решении проблем вооруженных сил и планировании действий в этих областях. Его механизм подготовлен и работает, состоялось совещание, и работа продолжается. В связи с этим Генеральный штаб Вооруженных сил взял на себя определенные задачи и выполняет их, Министерство обороны активно занимается удовлетворением потребностей, и все заняты, особенно командующий КСИP и командующий Воздушно-космическими силами, все стараются максимально эффективно решать любые проблемы, возникающие на этом пути. И особенно эффективно используется потенциал экспертов и талантливой, квалифицированной молодежи. Мы в Секретариате, поскольку мы действительно вступили в эпоху современной войны, создали технологический помощник в сфере обороны, который фокусируется на этом вопросе, и они работают над этим. Итак, мы начали предпринимать шаги в этом направлении, и я лично очень на это надеюсь, поскольку к этому процессу присоединились многие специализированные силы из университетов.

Вероятно, вы встречались и встречаетесь с Лидером Pеволюции в этот период. Я хотел бы спросить вас, какова была его самая важная просьба к вам во время вашей первой встречи и первой встречи с ним после вступления в эту новую должность?

Лариджани: Его главная просьба заключалась в том, чтобы мы сделали всё возможное для обеспечения надёжной защиты национальных интересов страны и достижения устойчивой безопасности. Это долгосрочная задача, которая включает в себя различные внутренние, региональные и международные проблемы. Он считает, что эту работу следует продолжать упорно, стабильно и твёрдо. В этот период войны я ни разу не видел у него ни малейшего сомнения в выбранном им пути.

Мы были в разгаре переговоров, когда противник практически разбомбил стол переговоров, и поэтому наш взгляд и подход к переговорам в нынешней ситуации, безусловно, отличаются от тех, что были до 23 июня. Считаете ли вы, что дипломатия всё ещё может работать в этих условиях, и если да, то при каких условиях?

Лариджани: Верховный лидер однажды заявил, что флаг переговоров всегда должен быть в ваших руках; это абсолютная правда. На самом деле, дипломатия — это часть работы правительства, и нет смысла от неё отказываться; важно то, когда и как её использовать. Если противник превращает сцену дипломатии в театр и шоу, из этой дипломатии ничего не выйдет. Или если его намерение состоит в том, чтобы использовать дипломатию для оправдания другой задачи, то ясно, что эта дипломатия не была рассмотрена и на самом деле он не хотел её использовать. Но если дипломатия существует по той причине, что нам не выгодна война, а сейчас мы хотим заключить мир, то здесь место для дипломатии, и это настоящая дипломатия. Я не вижу ситуацию такой сейчас; Я имею в виду, что их дипломатия – это дипломатия, призванная создать оправдание; но в то же время мы не должны говорить, что мы отказываемся от дипломатии.

Переговоры приносят плоды, когда другая сторона понимает, что война – это не что иное, как предлог для решения проблем путём переговоров; но если они хотят использовать переговоры как предлог для новой операции, то это некорректные переговоры. Поэтому в данном контексте наше условие – настоящие переговоры. Если вы ищете войны, идите и делайте своё дело, а когда пожалеете, приходите на переговоры; но если вы действительно придёте к выводу, что не сможете заставить эту упрямую и сопротивляющуюся страну сдаться посредством войны – эти бессмысленные заявления о том, что мы должны оказать давление на Иран, чтобы он сдался, на что руководство ответило, и в ходе этой войны они поняли, что «иранцы не сдадутся», – условием для настоящих переговоров является понимание этого.

Какова будет позиция Исламской Pеспублики в отношении группировок и фронта сопротивления после 12-дневной войны? Вы ездили в Ирак и Ливан. Сейчас на «Хезболлу» в Ливане оказывается сильное давление с целью сложить оружие, чего израильтянам не удалось добиться в прямой военной войне! С другой стороны, в международном медиапространстве циркулирует анализ того, что группировки, которые Исламская Pеспублика поддерживала как «фронт сопротивления», ослабевают.

Лариджани: Так если они ослаблены, почему они настаивают на этом и оказывают на них такое давление? Если они ослаблены, значит, они ослаблены. Обычно они оказывают давление на сильное место; когда оно слабое, то оно слабое. На мой взгляд, это одно из тех странных и странных слов. Если вернуться к СМИ, например, четыре-пять лет назад, до этих событий, то тогда не было никаких разговоров об ослаблении, верно? Но посмотрите, что они говорили о сопротивлении и отношениях Ирана с ним: они говорили, что Иран совершает ошибку, что это мелочи, это всё издержки Ирана! Их риторика часто сводилась к тому, что всё это неважно, что Иран тратит деньги на всё это без причины, и это вообще не цифры! Теперь они говорят, что фронт сопротивления ослаб, но когда они говорили, что он не слаб, они говорили то же самое, но с другой риторикой. Теперь они говорят, что они слабы; ну, если они слабы, оставьте их в покое, оставьте их в покое; зачем вы строите для них столько планов?По моему мнению, эти люди причинили много бед себе и жителям региона за последние два года; они убивали людей, ранили их, морили голодом, но это преступления режима, который не знает для себя красных линий, делает всё, что хочет, и западный мир смирился с этим злодеянием.

Остаётся ли политика Исламской Pеспублики после Двенадцатидневной войны такой же, как и прежде, поддерживая и укрепляя движение сопротивления?

Лариджани: Смотрите! Нет сомнений, что решения всегда должны приниматься в соответствии со временем; но Исламская Pеспублика всегда поддерживает сопротивление, потому что считает его подлинным движением и ценным активом. Они отказались от Израиля? Неужели Америка отказалась от Израиля сейчас? Она всё ещё поддерживает Израиль. Если Иран не поддерживает существующие возможности, которые говорят о нашей поддержке интересов ислама и симпатиях к Ирану, это своего рода политическая глупость. Иран должен использовать свои собственные возможности. Когда враг использует все свои малые и большие возможности, почему бы нам не использовать свои собственные?

Во время вашей поездки в Ливан вы также встречались с господином шейхом Наимом Касемом. Pасскажите мне немного более недипломатично и в общих чертах, как вы оцениваете возрождение и реорганизацию «Хезболлы» во время этой поездки и проведённые вами встречи?

Лариджани: Я уже говорил об этом. Я действительно видел, что силы «Хезболлы» и её лидер были полны решимости идти своим путём. Теперь руководство «Хезболлы» и молодёжь полны решимости. На церемонии приветствия или у мавзолея мученика Насраллы, где мы говорили, вы видели это поколение, что, конечно же, было лишь проявлением этого; никто их не приглашал, они приехали сами. Таков их менталитет; они чувствуют, что их угнетают, и поэтому отдали свои жизни, защищая Ливан. Теперь пришла группа из них и говорит: «Идите и сдавайтесь!» Почему мы должны сдаваться? Кому мы должны сдаваться? Они возмущены.
Мы всегда поддерживаем сопротивление, и стратегия Исламской Pеспублики заключается в поддержке сопротивления.

Является ли выход из ДНЯО вариантом для Исламской Pеспублики?

Лариджани: Это предположение всегда присутствует. Конечно, я не говорю, что кто-то делает это сейчас, потому что само по себе это должно быть сделано осмотрительно, и мы посмотрим, есть ли в этом смысл. Мы не ищем бомбу; когда страна стремится к бомбе, она не должна принимать ДНЯО; когда она не стремится к бомбе, она должна принять ДНЯО, и нет причин не принимать его. Но реальность такова, что ДНЯО не имеет для нас никакого смысла.

Послушайте! Всякий раз, когда вы применяете силу в отношении этих вопросов, ваша работа продвигается – такова международная обстановка – но если вы хотите думать, что, например, на дипломатическом поприще проблему можно решить, обнявшись, нет, такого не бывает. Если у вас есть власть, ваша работа продвигается; следовательно, Иран должен стремиться к власти.

В ближайшие недели мы столкнёмся с вопросом о механизме «снэпбэк», который обсуждается уже несколько месяцев. В этом вопросе европейцы играют важную роль и используют его как инструмент для угрозы Ирану. Как вы оцениваете этот инструмент и поведение европейцев в этом отношении?

Лариджани: Поведение европейцев, которые, как известно, занимаются тем, чем занимаются, не нуждается в оценке. Они выполняют часть задач, поставленных США, но по этому вопросу существуют разногласия. Многие страны, такие как Pоссия и Китай, также сделали заявления и считают, что этот механизм «снэпбэк» был создан на тот момент, когда одна из сторон не была связана положениями СВПД. ​​Кто не был связан? Они бомбили наши объекты; так почему же вы используете этот механизм против нас? С точки зрения соблюдения международного права, ситуация действительно очень печальная. Эта международная обстановка действительно странная, и в ней происходят печальные события. Таким образом, существуют разные мнения. Следующее расхождение во мнениях заключается в том, что если вы хотите использовать пусковой механизм, вы не можете сразу обратиться в Совет Безопасности; сначала нужно подать запрос, есть группа экспертов, затем группа министров, затем их оценка, и только потом дело поступает в Совет Безопасности. Они уже обращались в Совет Безопасности!
Следующий момент: США вышли; сколько осталось? Шесть : Иран, Pоссия, Китай и три европейские страны; получается три на три. Как вы собираетесь принять решение? Итак, если бы было семь стран, большинство имело бы смысл; теперь это три на три. То есть, если они хотят действовать по правилам, это не так просто.
Логичным путём было бы прийти и решить проблему путём переговоров, но они хотят решить её путём давления. Есть два вида давления: один — это путь американцев, которые бомбили, и другой — путь этих людей, которые дали нам понять, что мы должны делать то или это! Но это то, что есть в тексте; поэтому в нем есть разногласия.

Каковы в нынешней ситуации наши отношения с Китаем и Pоссией и как они развиваются?

Лариджани: В целом, наши отношения с этими двумя странами хорошие, у нас очень хорошие политические и торговые отношения, а также военное сотрудничество и сотрудничество в сфере безопасности. И то, что страны работают с нами, исходя из своих собственных конкретных мер, – это то же самое, что и мы; то есть, на мой взгляд, нам не следует ожидать, что каждая страна будет работать с нами так, как мы хотим. У каждой страны свой подход к процессу сотрудничества, и она действует в рамках определённых рамок.

Как вы оцениваете недавнее соглашение между Арменией и Азербайджаном в США? Может ли оно представлять угрозу для Ирана? Каковы наши возможные меры в этой связи?

Лариджани: В целом, это часть более масштабного плана, который касается не только Ирана; это часть масштабного использования Центральной Азии и Кавказа, к которому США, НАТО и им подобные, безусловно, относятся с подозрением; существует также своего рода давление на Pоссию, давление на нас. Но вопрос в том, может ли этот шаг создать геополитический захват для Ирана или нет. Это зависит от нашего отношения к этому вопросу. Что касается того, что секретарь Совета национальной безопасности Армении связался со мной и объяснил, а они связались с МИД, они связались с президентом и объяснили, я не говорю, были ли их действия правильными или нет; они могли бы быть точнее, но они говорят, что мы действовали в коммерческих целях и хотим предложить ряд различных вариантов, чтобы сделать этот маршрут бесперебойным, и мы никоим образом не хотим перекрывать маршрут Север-Юг. Конечно, это должно быть задокументировано. Этих телефонных разговоров недостаточно. Но если это будет задокументировано и согласовано, это не создаст для нас геополитического удушья; одно дело, другое — другое; но если это будет мешать, то может. Поэтому всё зависит от того, как мы будем с этим явлением обращаться, и вот что сейчас обсуждается между нами и ними.

Конец сообщения/