Pазные взгляды Китая и Афганистана на «Ваханский коридор»

По сообщению Тасним новости со ссылкой на сайт "East Studies", после многих лет взвешенных отношений между Китаем и Талибаном, стратегический Ваханский коридор превратился в точку напряженности между двумя сторонами. Пекин стремится использовать этот коридор для расширения своего политического и экономического влияния в Афганистане, тогда как Талибан стремится контролировать его для обеспечения собственной стабильности и развития страны.

Новое поколение Талибана, иногда именуемое «Талибан 2», рассматривает этот коридор как жизненно важный, поскольку он обеспечивает Афганистан доступом к рынкам Китая и региона, удовлетворяя стратегические и геополитические потребности страны.

В свою очередь, Китай видит в этом коридоре инструмент для обеспечения безопасности своей провинции Синьцзян, а также для защиты своих инвестиций в Пакистан в рамках проекта «Экономический коридор Китай–Пакистан».

В данной заметке рассматриваются позиции Талибана и Китая по вопросу Ваханского коридора, а также оцениваются их интересы.

Введение

Ваханский коридор — узкая полоска территории в провинции Бадахшан на востоке Афганистана, которая тянется до границы с китайской провинцией Синьцзян. Этот регион, являющийся частью исторического Шёлкового пути, с севера граничит с Таджикистаном, а с юга — с провинцией Хайбер-Пахтунхва и районом Гилгит-Балтистан в Пакистане.

Длина этого коридора составляет около 350 километров, а ширина варьируется от 20 до 60 километров в разных участках, охватывая площадь около 10 300 квадратных километров. Сложный и гористый рельеф делает проход по территории затруднительным — основное проходное место пролегает через труднопроходимые горы восточного «Малого Памира». Этот малонаселённый регион включает примерно 110 деревень с общей численностью населения около 12 тысяч человек.

Граница между Афганистаном и Китаем в этой области составляет всего около 75 километров и располагается на высоте примерно 5000 метров над уровнем моря. Единственной точкой доступа Китая к коридору является юго-восточная оконечность, известная как перевал Вахджир; ближайшим крупным китайским городом является Ташкурган в провинции Синьцзян.

С точки зрения Пекина, перевал Вахджир представляет собой передовую линию в борьбе с терроризмом, находясь на стыке между афганскими повстанцами и мусульманским уйгурским населением в Синьцзяне.

После вывода войск США из Афганистана в августе 2021 года отношения между Исламским эмиратом Талибана и Китаем претерпели изменения и теперь основаны скорее на прагматичном подходе, нежели на идеологии.

С точки зрения Исламского эмирата, Китай является источником инвестиций, особенно учитывая, что валютные резервы Афганистана остаются замороженными, а иностранная помощь минимальна. Талибан рассматривает Китай как мировую державу, которая может обеспечить ему региональную легитимность и, возможно, в перспективе — международное признание.

Взаимодействие Китая с «Талибаном 2» основано на сочетании вопросов безопасности и геоэкономических амбиций этой страны. Безопасностные опасения Китая связаны с беспорядками в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, стабильностью инициативы «Пояс и путь» в Центральной Азии, а также с проектом «Экономический коридор Китай–Пакистан», в который Пекин вложил значительные инвестиции и где работает множество китайских граждан.

С 2023 года Исламский эмират, по-видимому, проявляет всё больший интерес к открытию Ваханского коридора и ведёт многочисленные переговоры с Пекином о запуске прямой торговли по этому маршруту. В свою очередь, Китай рассматривает Ваханский коридор как ключевое звено инициативы «Пояс и путь» и способ укрепления транспортных путей по всей Евразии и Ближнему Востоку.

Тем не менее, Пекин осознаёт, что Ваханский коридор ведёт в Синьцзян — наиболее милитаризованный регион Китая, который на протяжении десятилетий сталкивается с проявлениями сепаратизма. В этом регионе китайская политика в отношении мусульман-уйгуров, включая усилия по насильственной «китаизации» местного населения, неоднократно вызывала сопротивление и даже восстания.

Эти волнения, вкупе с активностью «Исламского государства – Хорасан» и других террористических группировок в Афганистане и Пакистане, делают Пекин крайне осторожным в вопросе развития проекта ваханского направления.

В настоящее время Пекин занимает позицию, согласно которой развитие Ваханского коридора с экономической точки зрения нецелесообразно из-за его гористой и труднопроходимой местности. По мнению китайской стороны, такой шаг несёт больше угроз для безопасности, чем экономических выгод.

Поэтому Китай предпочитает использовать этот коридор скорее в качестве стратегической буферной зоны против потенциальных угроз, исходящих с территории Афганистана, чтобы отслеживать риски, связанные с безопасностью и региональной стабильностью, и минимизировать их.

Такой подход напоминает политику Англии в XIX веке, когда Лондон, чтобы помешать продвижению Pоссийской империи в Синьцзян, Тибет и Центральную Азию, передал Ваханскую долину Афганистану.

В начале XX века Китай предъявлял претензии на часть территории российского Таджикистана и Афганистана, включая Ваханский коридор. Однако этот спор был окончательно урегулирован подписанием официального пограничного соглашения между Китаем и Афганистаном в 1963 году. Фактически же граница в нынешнем виде существует с 1895 года, когда по решению Памирской разграничительной комиссии империи Pоссии и Англии были изменены границы Афганистана, чтобы превратить его в буферную зону.

Таким образом, Ваханский коридор издавна обладает геополитическим значением. В наши дни, несмотря на стремление Китая и «Талибана 2» к взаимной выгоде в рамках их взаимодействия, идеологические подозрения усложняют эти отношения.

В данной статье мы стремимся проанализировать перспективы и вызовы, стоящие перед Китаем и талибами в связи с этим вопросом.

Отношения Китая с «Талибаном 2»

Китай начал устанавливать контакты с движением «Талибан» ещё в 1990-х годах по геополитическим, геоэкономическим, стратегическим и вопросам безопасности. В 2001 году тогдашний посол Китая в Афганистане, Ло Шулинь, встретился с лидером «Талибана» муллой Омаром и выразил обеспокоенность возможным распространением терроризма в китайский Синьцзян. Мулла Омар заверил его, что не позволит уйгурским боевикам использовать территорию Афганистана для нападений на Китай. Однако он также подчеркнул, что не станет изгонять уйгуров, присоединившихся к движению «Талибан».

После нападения США на Афганистан и свержения режима талибов Китай обеспокоился присутствием американских военных у своих границ. В то же время Пекин надеялся, что это присутствие поспособствует стабилизации региона и уменьшит угрозы для Синьцзяна. С 2001 по 2010 год подход Китая к «Талибану» был преимущественно сосредоточен на вопросах безопасности. Однако после 2010 года, когда талибы усилили своё влияние в сельских районах Афганистана, Пекин вновь активизировал контакты с ними — сначала через Пакистан, а затем посредством офиса талибов в Дохе.

Китай постепенно начал рассматривать «Талибан» как потенциального партнёра по обеспечению региональной стабильности, особенно в контексте своих инициатив, таких как «Пояс и путь».

В 2015 году  Китай сыграл роль посредника в переговорах между представителями «Талибана» и афганского правительства, которые прошли в городе Урумчи, столице провинции Синьцзян. С расширением территориального контроля талибов в Афганистане, Пекин активизировал дипломатические контакты с этим движением. С 2019 года, особенно после внезапного срыва переговоров между США и талибами во время первого срока президентства Трампа, Китай начал принимать делегации «Талибана».

В июле 2021 года министр иностранных дел Китая Ван И встретился с делегацией талибов в городе Тяньцзинь и назвал это движение «ключевой политико-военной силой в будущем Афганистана». После возвращения «Талибана» к власти Китай стал более активно взаимодействовать с так называемым «Талибаном 2», стремясь расширить своё влияние в регионе, укрепить круг союзников и реализовать свои безопасностные и геоэкономические цели.

С августа 2021 по февраль 2024 года талибы провели 1382 дипломатических встречи с представителями 80 стран, из которых 215 встреч пришлось на долю Китая — это больше, чем с любой другой страной. Этот факт подчёркивает приоритет Пекина в вопросах безопасности и амбициях по экономическому влиянию в регионе.

После прихода талибов к власти Китай предоставил 31 миллион долларов гуманитарной помощи временному правительству. Пекин также поддержал идею разморозки активов Афганистана и отмены санкций, а также пытался добиться международной поддержки нового режима. В январе 2024 года Китай официально принял верительные грамоты посла, назначенного талибами в Пекине. А в сентябре 2024 года, несмотря на то, что Китай до сих пор официально не признал режим талибов, он назначил своего нового посла в Афганистан.

После утверждения посла талибов, официальный представитель МИД Китая заявил: «Китай, как сосед и традиционный друг Афганистана, сохраняет дипломатические отношения и сотрудничество с этой страной в различных сферах».

Он также подчеркнул:«Китай считает, что Афганистан не должен быть изолирован от международного сообщества».

Этот шаг открыл для талибов дополнительные дипломатические возможности в соседних странах и укрепил их международное положение.

Китай также начал активно инвестировать в экономику Афганистана. Афганистан обладает богатыми природными ресурсами, включая медь, железную руду, уголь, литий, золото, драгоценные камни и редкоземельные элементы. Хотя ещё в годы оккупации Афганистана (1979–1989) СССP проводил геологоразведку, из-за продолжительной нестабильности и гражданской войны реальная стоимость этих ресурсов долгое время оставалась неизвестной. В 2010 году американские специалисты оценили, что только литиевые запасы в провинциях Газни, Герат и Нимроз могут стоить триллионы долларов.

После возвращения «Талибана» к власти Китай начал инвестировать в добычу нефти и лития. В 2023 году китайская компания «Xinjiang Central Asia Petroleum and Gas Co.» (CAPEIC) подписала контракт с талибами, согласно которому в течение трёх лет вложит около 550 миллионов долларов в нефтедобычу в Афганистане. По заявлениям представителей «Талибана», Китай также выразил интерес к инвестициям на сумму до 10 миллиардов долларов в литиевые ресурсы страны.

Кроме того, китайские телекоммуникационные компании, такие как «Huawei», заключили контракты на установку систем видеонаблюдения в Афганистане. Всё это указывает на усиление геоэкономического и геостратегического партнёрства между Китаем и движением «Талибан 2».

В 2023 году двусторонняя торговля между Афганистаном и Китаем достигла 1,3 миллиарда долларов, что на 125 % больше, чем в предыдущем году. С декабря 2024 года Пекин предоставил афганским товарам беспошлинный доступ на китайский рынок. В том же году Афганистан экспортировал в Китай около 64 миллионов долларов, из которых примерно 90 % составляли очищенные орехи пинии (чалгоза).

Значение коридора Вахан для Китая;

В 2008 году тогдашний президент Афганистана Хамид Карзай предложил своему китайскому коллеге Ху Цзиньтао построить автомобильную дорогу через Ваханский коридор с целью укрепления торгово-экономических связей и повышения безопасности между двумя странами. Однако Пекин тогда не проявил интереса к этой инициативе, сославшись на технические сложности и неблагоприятные климатические условия, которые делают строительство дороги крайне затруднительным. В тот период основное внимание Китая было сосредоточено на вопросах безопасности в Афганистане.

С 2001 по 2013 год Китай выделил относительно скромную сумму — около 240 миллионов долларов — на восстановление Афганистана. Однако ситуация изменилась после провозглашения в 2013 году председателем КНP Си Цзиньпином инициативы «Один пояс, один путь». Китай начал активно инвестировать в страны Центральной Азии и Пакистан, в том числе в масштабный проект Китайско-пакистанского экономического коридора (CPEC). В том же 2013 году объём китайской финансовой помощи Афганистану вырос до 327 миллионов долларов, а в 2016 году Пекин добавил ещё 100 миллионов долларов.

Таким образом, значение Ваханского коридора в китайской стратегии начало постепенно меняться — от полностью игнорируемого и опасного направления к потенциально значимому элементу в рамках региональной взаимосвязанности, хотя и по-прежнему с серьёзными оговорками в части безопасности и географической сложности.

В 2016 году Афганистан и Китай подписали меморандум о присоединении Афганистана к инициативе «Пояс и путь».

Посол Китая в Афганистане на тот момент, Яо Цзин, заявил, что без подключения Афганистана невозможно обеспечить связность Китая с остальным миром. Это выступление стало явным шагом к интеграции Афганистана в расширяющуюся экономическую сферу Китая.

После этого начались переговоры о расширении проекта «Экономический коридор Китай — Пакистан» на территорию Афганистана. В 2017 году Пекин взял на себя обязательство выделить 90 миллионов долларов на развитие инфраструктуры в северо-восточной части Афганистана, при этом основное внимание было уделено прокладке оптоволоконных кабелей и строительству части важной дороги в Ваханском коридоре.

Однако правительство Афганистана, поддерживаемое США, проявляло нежелание участвовать в инициативе «Пояс и путь» из-за опасений возможной реакции Вашингтона.

В мае 2021 года были проведены дальнейшие переговоры по строительству торгового маршрута через Ваханский коридор, и было решено, что Афганистан при поддержке Китая начнет строительство 50-километровой дороги в районе Малого Памира (провинция Бадахшан). Стоимость строительства этой дороги была оценена примерно в 5,7 миллиона долларов.

Однако вскоре работы по строительству были приостановлены из-за опасений по поводу безопасности. Через три месяца после этого движение «Талибан» вновь пришло к власти в Афганистане.

В сентябре 2022 года Китай запустил железнодорожную линию от Кашгара (провинция Синьцзян) до Хайратана (провинция Балх, Афганистан), которая пролегает через Казахстан и Узбекистан. В это же время Тегеран, учитывая расширение сотрудничества с Пекином, выдвинул идею создания железнодорожного соединения «Иран — Афганистан — Китай» с целью укрепления торговли. В настоящее время Китай и Иран предоставляют железнодорожные услуги через Казахстан и Туркменистан до Инчеборона на северо-востоке Ирана.

После прихода к власти «Талибан-2» в августе 2021 года инвестиции Китая в Афганистан значительно возросли, и страна разработала масштабную стратегию развития, особенно в сфере добычи минеральных ресурсов.

В сентябре 2023 года движение «Талибан» объявило о начале реконструкции 50-километровой дороги, соединяющей Бадахшан с Синьцзяном. Стоимость этой дороги, оцениваемая примерно в 5,16 миллиона долларов, покрывается Министерством развития и сельской реконструкции «Талибан». Посол «Талибан» в Пекине начал переговоры с китайскими властями о запуске движения и торговли по этому маршруту, что свидетельствует о приверженности «Талибан» возрождению этого древнего пути.

В январе 2024 года «Талибан» сообщил, что строительство дороги практически завершено, и в ближайшее время начнется финишное асфальтирование. Учитывая стратегическое значение Ваханского коридора, этот маршрут способен значительно увеличить прямую торговлю между Афганистаном и Китаем, избавив Афганистан от зависимости от более дорогих маршрутов через страны Центральной Азии.

Тем не менее, правительство «Талибан» испытывает нехватку финансовых ресурсов для строительства дорог и мостов, необходимых на маршруте Вахан, и неоднократно обращалось за финансовой помощью к Пекину.

В декабре 2024 года министр внутренних дел «Талибана» Сираджуддин Хаккани встретился с послом Китая в Кабуле Чжао Синем для обсуждения стратегического значения и торгового потенциала Ваханского коридора.

Этот маршрут также может укрепить торговые и энергетические пути Китая в Центральную Азию, Иран, Западную Азию и за их пределы, сократить расстояния для трубопроводов и улучшить энергетическую безопасность Китая. Полное развитие Ваханского коридора предоставит Китаю возможность закрепить свое экономическое, стратегическое и политическое влияние по всей Евразии.

Взгляд «Талибана»

«Талибан» рассматривает строительство Ваханского коридора как важную экономическую возможность, особенно для укрепления торгово-экономических связей с Китаем, Центральной Азией и Ираном. С учётом увеличения инвестиций Китая в сектор природных ресурсов Афганистана, Пекин получает дополнительный стимул для вложений в этот стратегический коридор и его полноценного использования.

За последние два года отношения между «Талибаном» и Пакистаном стали всё более напряжёнными на фоне вопросов, связанных с безопасностью, терроризмом и торговлей. С момента прихода «Талибана» к власти, атаки движения «Техрик-и-Талибан Пакистан» на территории Пакистана резко участились: за первые 21 месяц правления «Талибана» уровень террористических нападений в Пакистане вырос на 73 процента.

Провинция Хайбер-Пахтунхва Пакистана, граничащая с Афганистаном, зафиксировала рост террористической активности на 279,8 процента: число инцидентов увеличилось с 572 случаев в 2021 году до 2173 случаев в 2024 году.

Исламабад обвиняет афганских граждан в причастности к этим нападениям, а также в контрабанде и других преступлениях на территории Пакистана. Однако Кабул отвергает эти обвинения. Пакистан также возлагает на талибов ответственность за ухудшение ситуации с безопасностью в стране и наносил авиаудары по афганской территории, что вызвало ответные действия со стороны афганских сил.

До обострения напряжённости Пакистан пытался вынудить талибов сдерживать деятельность движения «Техрик-е Талибан Пакистан» (ТТП), прибегая к закрытию пограничных переходов и торговых маршрутов. Между Пакистаном и Афганистаном существует восемь официальных пограничных переходов, среди которых погранпункты Чаман и Торхам имеют международный статус и являются основными торговыми артериями. Частое и продолжительное закрытие этих переходов усилило среди талибов мнение о том, что в отличие от прежних правительств Афганистана, поддерживаемых США (во главе с Ашрафом Гани и Хамидом Карзаем), Пакистан теперь придерживается более жёсткой политики в отношении нынешних властей. Закрытие этих маршрутов со стороны Пакистана нанесло серьёзный ущерб афганским торговцам.

В октябре 2023 года Пакистан издал приказ о депортации всех незаконно проживающих на его территории афганских граждан. В результате этой кампании около 800 тысяч афганцев — включая этнические и религиозные меньшинства, правозащитников, музыкантов и артистов — были вынуждены вернуться в Афганистан. В январе 2025 года Исламабад утвердил новый план, предусматривающий депортацию ещё трёх миллионов афганцев, включая официально зарегистрированных беженцев и тех, кто ожидал переселения в США и другие страны.

На фоне растущего интереса Китая к включению Афганистана в проект «Китайско-пакистанский экономический коридор» (КПЭК), движение «Талибан» стремится к участию в более масштабной инициативе «Один пояс, один путь». Однако различия в приоритетах между Пекином, Исламабадом и Кабулом становятся всё более очевидными — особенно на фоне усиливающегося давления Пакистана на талибов, которое выражается, в частности, в закрытии ключевых пограничных переходов Чаман и Торхам.

В этих условиях талибы активно стремятся сократить свою зависимость от пакистанских портов и сухопутных маршрутов, укрепляя альтернативные каналы торговли и транзита.

«Талибан» рассматривает Ваханский коридор как стратегически важный маршрут для установления прямого транспортного и торгового сообщения с Китаем. По мнению представителей группировки, такой доступ позволит обойти Пакистан, сократить время перевозок между Центральной Азией и Китаем, а также значительно повысить экономическую независимость Афганистана.

Ваханский коридор создаёт новые возможности не только для талибов, но и для Пекина — с точки зрения укрепления торговли с Ираном, Западной Азией и Европой. Потенциальные доходы от пошлин, тарифов и сборов за транзит могут стать важным источником пополнения бюджета талибского правительства.

Кроме того, если маршрут будет полностью реализован, это может изменить баланс региональных связей: Пакистану придётся учитывать влияние Афганистана при выходе на рынки Центральной Азии. Таким образом, у талибов появляется шанс усилить своё геополитическое и геоэкономическое присутствие в Евразии.

«Талибан» также решительно настроены на развитие Ваханского коридора, чтобы иметь возможность быстро направлять свои силы при возможных угрозах со стороны Пакистана. Во время смены власти в Афганистане в 2021 году Пакистан воспользовался возникшим вакуумом власти и создал несколько контрольных постов безопасности в этом стратегически важном коридоре, чтобы иметь доступ к странам Центральной Азии без пересечения территории Афганистана.

Однако 27 июля 2022 года талибы вернули контроль над этими постами и укрепили своё присутствие в регионе. На фоне роста числа столкновений и террористических актов вдоль «линии Дюранда» недавний визит главы пакистанской разведки в Таджикистан 30 декабря 2024 года вызвал множество предположений.

Возникает вопрос: стремятся ли Пакистан и Таджикистан создать альянс против талибов после недавних вооружённых столкновений между Кабулом и Исламабадом? Или же существуют планы по присоединению коридора Вахан к Пакистану?

Безопасностные и геополитические опасения Китая;

С 2000 года Китай поддерживает прагматичные и прагматически ориентированные отношения с Талибани для обеспечения безопасности и стабильности на своих северо-западных границах в регионе Синьцзян. С момента открытия в 1986 году «шоссе Каракорум» усилились сепаратистские настроения среди уйгуров в этом регионе.

Это связано неслучайно: репрессивная политика Пекина в отношении уйгурских мусульман — включая превентивные аресты, принудительные аборты в рамках политики одного ребенка, а также политические и культурные репрессии — усугубила ситуацию. В ответ на эти давления многие уйгуры покинули страну, и около 5000 из них присоединились к талибам и другим исламистским террористическим группировкам региона, таким как «Исламское государство – Хорасан» и «Аль-Каида».

Из-за такого обращения китайского правительства с уйгурами некоторые лидеры этих групп выразили резкую критику в адрес китайских властей. Например, 7 июня 2024 года «Исламское государство — Хорасан» обвинило руководство Талибана в установлении дружественных отношений с Китаем.

Кроме того, в прошлом наблюдались внутренние восстания уйгуров, в том числе нападение большого числа людей на правительственные здания в городе Барин в Синьцзяне в апреле 1990 года в знак протеста против принудительных абортов. В ответ на эти протесты Китай инициировал широкомасштабные репрессии против уйгуров, включая операцию «Жёсткий удар» в 1996 году.

Хотя Талибан оттеснил многих уйгурских повстанцев из баз, расположенных близ границы между Китаем и Афганистаном, Пекин продолжает опасаться распространения сепаратистской и повстанческой активности в Синьцзян. Так, в конце декабря 2024 года лидер террористической группы «Хайат Тахрир аш-Шам» Абу Мухаммад аль-Джулани назначил нескольких уйгурских бойцов на высокие военные посты в своей «армии», что усилило обеспокоенность Китая.

Кроме того, «Исламское движение Восточного Туркестана» в основном состоящая из уйгуров, проживающих в Пакистане и выступающая за создание Исламской Pеспублики в Синьцзяне, объявила о создании базы в Афганистане.

Пекин опасается, что эти группы и другие радикалы смогут использовать Ваханский коридор как маршрут для проникновения в Синьцзян; даже афганские туристы или торговцы при бесконтрольном въезде в этот регион могут, возвращаясь на родину, рассказывать истории о культурных репрессиях уйгуров, что способствует усилению вражды против Китая среди террористических группировок.

Китай также обеспокоен тем, что развитие Ваханского коридора приведёт к неконтролируемому перемещению между Пакистаном и странами Центральной Азии, и эти «дырявые» региональные границы могут навредить инвестициям Китая в проекты в рамках инициативы «Пояс и путь».

Эти опасения не лишены оснований. С 2021 года количество нападений на китайских рабочих в Пакистане и Афганистане возросло. Например, 14 июля 2021 года «Талибан Пакистана» взорвал бомбу в автобусе в районе Дасу, штат Хайбер-Пахтунхва, убив 9 китайских рабочих, занятых в проекте «Экономический коридор Китай — Пакистан», а также 4 пакистанцев.

26 апреля 2022 года в университете Карачи в Институте Конфуция погиб учитель китайского происхождения в результате террористического акта с применением смертника. 25 марта 2024 года в районе Шангле в провинции Хайбер-Пахтунхва было убито ещё пять китайских граждан.

Посол Китая в Пакистане, Цзян Цайдун, резко осудил эти атаки. С тех пор Пекин приостановил работы по двум своим проектам в Хайбер-Пахтунхве. Поскольку Пакистан не смог обеспечить безопасность этих проектов, Китай пытается заставить правительство «Талибана» взять под контроль террористическую группировку «Талибан Пакистана».

Отношения Пекина с «Талибаном» лучше, чем у Исламабада с этим движением, и Китай надеется, что сможет использовать это преимущество для того, чтобы побудить «Талибан» сдерживать активность «Талибана Пакистана».

В декабре 2022 года «ИГИЛ-Хорасан» совершил нападение на отель в Кабуле, где проживали китайские инвесторы и туристы, в результате чего погибли три афганца и пять граждан Китая получили ранения. В январе 2025 года «ИГИЛ-Хорасан» взял на себя ответственность за убийство ещё одного китайского гражданина в Афганистане.

Обострение отношений между Афганистаном и Пакистаном вынудило Китай действовать более осторожно в вопросах инвестиций в Ваханский коридор. Поскольку Пакистан по-прежнему является важным геополитическим партнером для Китая, Пекин стремится к тому, чтобы разногласия в сфере безопасности между «Талибаном» и Исламабадом либо были урегулированы, либо, по крайней мере, временно приостановлены. Это необходимо для того, чтобы сохранить в безопасности проект «Экономического коридора Китай — Пакистан» и свои инвестиции.

Проект «Экономический коридор Китай — Пакистан» в целом направлен на соединение Каракорумского шоссе с Кабулом через Пешавар. По соображениям безопасности и стратегии Китай заинтересован в включении движения «Талибан» в этот проект, чтобы помимо развития торговых обменов косвенно укрепить и народные связи. Китай считает, что для защиты своих значительных инвестиций в Пакистан и обеспечения безопасности китайских рабочих и связанных с проектом объектов необходима скорее кооперация с «Талибаном», чем с Исламабадом.

С августа 2023 года Китай осуществляет экспорт товаров из Кашгара (Синьцзян) в Афганистан через пограничный переход Торхам в рамках проекта «Экономический коридор Китай — Пакистан», на что уходит не менее шести дней.

Учитывая эти вопросы безопасности и геополитики, Пекин настаивает на том, что далекий и труднопроходимый Ваханский коридор экономически нецелесообразен. В настоящее время на переходе Вахджир со стороны Китая отсутствуют таможенные сооружения, что свидетельствует о том, что для Пекина в отношении этого коридора приоритетными являются именно вопросы безопасности, а не экономические возможности.

Выводы

Связь Афганистана с Китаем через Ваханский коридор — это не просто геополитическая и экономическая возможность для Кабула, но и ключевая и фундаментальная цель для страны. Этот маршрут, помимо возможности быстрой переброски афганских сил без пересечения пакистанской территории, обеспечивает значительный источник доходов за счёт сборов и транзита. Для Китая же этот коридор может стать стратегическим связующим звеном для интеграции проекта «Пояс и путь» с Евразией и Западной Азией.

Тем не менее, нарастающие угрозы со стороны террористических группировок и растущая близость Китая с Пакистаном создают сложный и напряжённый геополитический фон, который Пекин не может игнорировать. Китай рассматривает Ваханский коридор не только как путь к Афганистану, но и как стратегический буфер против региональной нестабильности. Такой подход в первую очередь обусловлен обеспокоенностью по поводу безопасности в Синьцзяне, а также геополитическими интересами, связанными с проектом «Экономический коридор Китай — Пакистан» и инвестициями в рамках инициативы «Пояс и путь» в Центральной Азии.

Хотя будущее Ваханского коридора остаётся неопределённым, его потенциальные выгоды для обеих стран весьма значительны. Приверженность Китая углублению экономического присутствия в Афганистане может превратить этот коридор в ключевой элемент продвижения китайских интересов на пространстве всей Евразии.

Конец сообщения/