Вальс с талибами: почему Путин внезапно признал Исламский Эмират?
В начале этого месяца Pоссия официально признала правительство «Талибана» в Афганистане — шаг, который стал неожиданностью для многих наблюдателей.
По сообщению Тасним новости со ссылкой на сайт "Ecoiran", в начале этого месяца Pоссия официально признала правительство «Талибана» в Афганистане — шаг, который стал неожиданностью для многих наблюдателей. Однако это решение отражает не идеологическую солидарность, а тщательно выверенную геополитическую стратегию. Взаимодействуя с талибами, Москва стремится обеспечить свои интересы в Центральной и Южной Азии, противостоять западному влиянию и способствовать стабилизации региона, который долгое время страдает от экстремизма и нестабильности.
Геополитическая стратегия;
По данным «The National Interest», с момента вывода американских войск из Афганистана в 2021 году Pоссия стремится заполнить образовавшийся геополитический вакуум и позиционировать себя как ключевого игрока в обеспечении региональной безопасности. Признав устойчивое присутствие «Талибана» в афганском обществе, Москва начала взаимодействие с этим движением ещё в 2016 году. В апреле этого года Pоссия исключила «Талибан» из списка террористических организаций, что открыло путь к более глубоким отношениям. Официальное признание стало логичным следующим шагом. Теперь над посольством Афганистана в Москве развивается бело-чёрный флаг Исламского Эмирата.
Признание «Талибана» в качестве законного правительства Афганистана имеет значение, выходящее за рамки чисто символического жеста. Этот шаг знаменует собой переход Pоссии от неофициальных контактов к полноценным межгосударственным отношениям. По мнению некоторых в Москве, с этим давно следовало определиться, и теперь такое решение сулит ряд стратегических преимуществ.
Угроза распространения экстремизма;
Безопасность остаётся ключевой озабоченностью Pоссии. В отличие от ИГИЛ и «Аль-Каиды», движение «Талибан» никогда не совершало террористических атак против Pоссии, и потому Москва воспринимает его как иную сущность. Тем не менее, в Кремле сохраняются опасения по поводу возможного распространения радикального экстремизма из Афганистана в Центральную Азию — особенно в бывшие советские республики, такие как Таджикистан и Узбекистан, где до сих пор активны такие группировки, как «Вилаят Хорасан» — афганское отделение ИГИЛ.
С другой стороны, сами талибы рассматривают «Исламское государство Хорасана» (ИГХ) в качестве главной угрозы своему правлению. Им удалось в определённой степени помешать закреплению территориальных опорных пунктов этой группировки, которые ИГИЛ пыталась создать в 2021 году. Однако превращение «Вилаята Хорасан» в транснациональную террористическую сеть вовсе не снизило степень её опасности — что наглядно проявилось в серии атак 2024 года, от Москвы до Кермана в Иране.
Талибы, остро нуждающиеся в международной легитимности, потенциально могут стать партнёрами в борьбе с терроризмом. В Москве — включая обычно настроенные скептически российские спецслужбы — пришли к выводу, что с талибами можно иметь дело. Более того, Pоссия может взять на себя ведущую роль в региональных антитеррористических инициативах, в которых Афганистан будет играть ключевую роль. Хотя страны Центральной Азии, за исключением Таджикистана, формально пока не признали талибов, большинство из них де-факто уже приняли новую реальность в Кабуле и разделяют общие опасения в отношении терроризма и религиозного экстремизма.
Признание Талибана даёт Москве возможность ослабить западные нарративы об изоляции Афганистана и показать существование независимых дипломатических структур вне американских альянсов. Этот процесс способствует формированию параллельного международного порядка, в котором недовольство США не является определяющим фактором политики. Это ещё один шаг к многополярному миру, который Pоссия стремится построить, укрепляя своё доминирующее влияние в Центральной Азии.
Этическая критика взаимодействия Pоссии с Талибаном бледнеет на фоне быстрого нормализационного процесса отношений Запада с правительством Сирии после войны, возглавляемым Ахмадом аль-Шаром (бывшим членом «Аль-Каиды»). В то время как Талибан никогда не признавался Советом Безопасности ООН террористической организацией, «Аль-Каида» всегда оставалась в этом списке.
Тем не менее, критерии принятия для аль-Шара были значительно ниже: он вскоре после победы в Дамаске встречался с президентом США Дональдом Трампом, президентом Франции Эммануэлем Макроном и другими западными лидерами. Всё это происходило на фоне продолжающихся атак на церкви и достоверных сообщений о жестоких насилия против женщин алавитов со стороны суннитских радикальных ополченцев — преступлениях, которые сирийское правительство либо не смогло, либо не захотело остановить.
Практический игрок?
Pазличие в подходах Запада к Сирии и Афганистану позволило Москве представить себя прагматичным и сбалансированным актором. Тем не менее, отношения Pоссии с Кабулом не лишены рисков. Талибы, обладающие сильным национализмом и пуштунской племенной идентичностью, вряд ли легко подчинятся какому-либо иностранному влиянию, включая Pоссию. Они рассматривают отношения с Москвой лишь как одну из нитей своей многообразной внешней политики, которая наряду с сотрудничеством с Китаем, Ираном, странами Центральной Азии, Персидского залива, а также с США и Европейским союзом (в случае возможности взаимодействия) развивается параллельно.
Тем не менее, на данный момент стратегические интересы Кремля от этого решения перевешивают связанные с ним риски. Признав Талибан, Pоссия укрепляет свои позиции в Центральной и Южной Азии, бросает вызов дипломатическому доминированию Запада и закрепляет себя в роли посредника власти в регионе, откуда США отошли.
Конец сообщения/
